Лоис Буджолд - Гражданская кампания [= Мирные действия]
— Привет, Никки, — кивнул Майлз.
— Привет, лорд Форкосиган. Это ваш лимузин у дверей? — Да.
— Старье. — Никки произнес это без всякого пренебрежения, скорее даже заинтересованно.
— Знаю. Это реликвия, еще с тех времен, когда отец был регентом. Бронированная машина, очень тяжелая.
— Ну да? — Интерес Никки заметно возрос. — А в него когда-нибудь стреляли?
— Нет. В этот лимузин, по-моему, не стреляли ни разу.
— Хм.
Когда Майлз видел мальчишку в последний раз, лицо у него было неподвижное и бледное. Никки сосредоточенно нес факел, чтобы совершить возжигание на похоронах своего отца, и очень старался проделать все как следует. Теперь он выглядел гораздо лучше: карие глазенки блестели, мордашка снова стала живой.
Госпожа Фортиц разлила чай, и на некоторое время беседа сделалась общей.
Довольно скоро выяснилось, что Никки куда больше интересуют сладости: отказавшись от чая, он ухватил с бабушкиного разрешения несколько пирожных и умчался в дом, чтобы вернуться к своим занятиям. Майлз попытался вспомнить, в каком возрасте родительские друзья перестали казаться ему частью обстановки. Во всяком случае, те из них, кто не имел отношения к воинской службе, поскольку военные-то привлекали его всегда. Впрочем, Майлз был помешан на всем военном чуть ли не с пеленок. Никки же помешан на скачковых кораблях, а значит, наверняка бы вцепился в какого-нибудь пилота. Может, стоит как-нибудь притащить сюда одного, на радость Никки? Того, что удачно женат, само собой.
Ладно, наживку он выложил, Катриона ее заглотила. Пора сматываться, пока он выигрывает партию. Но… Катриона уже отвергла одно несвоевременное предложение руки и сердца. Не нашел ли ее еще какой-нибудь форбарр-султанский фор? В столице полно молодых офицеров, честолюбивых чиновников, агрессивных предпринимателей. Честолюбивые барраярцы всех чинов и званий всегда стекались в сердце империи. Увы! Чаще всего — без своих сестер. А соотношение женщин и мужчин — и без того один к трем: родители из предыдущего поколения увлеклись благами галактической медицины и зашли слишком далеко в своем идиотском желании иметь сыновей. А теперь эти самые вожделенные сыновья — Майлзовы ровесники — вынуждены пожинать плоды такой вот демографической политики.
— А… э-э… вам еще не поступало других предложений, Катриона?
— Я только неделю как приехала.
Не совсем тот ответ, что хотелось услышать.
— А я-то полагал, что холостяки мгновенно примутся штурмовать ваши двери!
Эй, погодите-ка, он вовсе не намеревался говорить ничего подобного…
— Вот это, — она жестом обвела свой вдовий наряд, — наверняка заставит их держаться в стороне. Разумеется, если они хоть как-то воспитаны.
— М-м… Не слишком уверен. Демографическая ситуация в данный момент не больно-то благоприятна.
Катриона едва заметно улыбнулась, покачав головой.
— Для меня это ровным счетом ничего не значит. Я прожила десять лет… семейной жизнью. И не имею ни малейшего желания повторять этот опыт. Так что предоставляю холостяков в полное распоряжение другим женщинам. Пусть забирают заодно и мою долю. — Решимость, читавшаяся на ее лице, подтверждалась стальными нотками в голосе. — Уж подобную-то ошибку я дважды повторять не намерена. Я больше никогда не выйду замуж.
Майлз умудрился подавить дрожь и даже выдавил подобие сочувственной улыбки. Мы просто друзья. Я вовсе не ухлестываю за тобой, нет-нет. Не нужно воздвигать против меня оборонительных рубежей, миледи.
М-да. Здесь явно не удастся ускорить дело, подгоняя лошадей. Излишняя прыть может вообще все испортить. Довольствуйся достижениями одного дня, мальчик мой.
Майлз допил чай, обменялся с Катрионой и госпожой профессор несколькими ничего не значащими репликами и поспешил откланяться.
Завидев перепрыгивающего через три ступеньки Майлза, Пим мгновенно распахнул дверцу. Майлз плюхнулся на пассажирское кресло и барственно махнул оруженосцу:
— Домой, Пим.
Влившись в транспортный поток, Пим ненавязчиво поинтересовался:
— Все прошло хорошо, милорд?
— Все идет по плану. Завтра она приедет в особняк Форкосиганов на обед. Как только вернемся домой, свяжись с этой службой садоводства. Пусть нынче же ночью пришлют бригаду и еще разок взрыхлят почву. И скажи ма… Нет, с матушкой Кости я поговорю сам. Обед должен быть… изысканным! Вот! Айвен талдычит, что женщины любят поесть. Изысканным — но не тяжелым! И вино. Интересно, она вино днем пьет? Ладно, предложу в любом случае. Что-нибудь из наших погребов. И чай — на случай, если откажется от вина. Чай-то она точно пьет, я знаю. Значит, вино вычеркиваем. И уборщиц пригласи, пусть наведут порядок, снимут чехлы с мебели на первом этаже — нет, со всей мебели! Я хочу показать ей дом, пока она еще не догадывается… Нет, погоди! Может… Может, наоборот, если дом будет смахивать на запущенную холостяцкую берлогу, это у нее вызовет жалость. Тогда, значит, вместо уборки мне лучше устроить кавардак побольше — горы грязных стаканов, гнилая кожура под софой. Этакий молчаливый призыв: «Помоги! Вселяйся сюда и приведи этого бедного парня в божеский вид!» Или, наоборот, такой расклад напугает ее до умопомрачения? Как по-твоему, Пим?
Пим задумчиво закусил губу, прикидывая, его ли это дело — критиковать тягу лорда к дешевому балагану. Наконец он осторожно ответил:
— Если мне позволено говорить от имени служащих особняка, то мне кажется, мы предпочли бы, так сказать, распушить хвост. Учитывая обстоятельства.
— А? Ну ладно…
Майлз ненадолго замолк, уставясь в окно. Лимузин выехал из университетского городка и петлял по лабиринтам Старого Города, двигаясь к особняку Форкосиганов.
— Завтра мы за ней заедем в двенадцать, — нарушил наконец молчание Майлз. — Поведешь ты. Ты всегда будешь за рулем, когда в машине будут госпожа Форсуассон или ее сын. Отныне учитывай это в своем рабочем графике.
— Слушаюсь, милорд, — ответил Пим и осторожно добавил: — С удовольствием.
Десять лет службы во флоте оставили по себе память: внезапные и тяжелые эпилептоидные припадки. Слава Богу, ему еще посчастливилось выбраться из криокамеры живым и в здравом уме. Не многим удалось так легко отделаться. Майлзу еще повезло, что его — последнего представителя знатного рода — всего лишь комиссовали по здоровью с имперской службы. А мог бы ведь и остаться безмозглым калекой! Микрочип, имплантированный военными медиками для контроля за припадками, вовсе не был панацеей. Имплантат всего лишь провоцировал приступы в нужное время, чтобы они не случались когда ни попадя. В нужное время, в удобном месте… Конечно, Майлз по-прежнему водил транспорт и пилотировал флайеры — но один, без пассажиров. А на оруженосца Пима свалились новые обязанности: ассистировать Майлзу во время искусственно вызванных приступов, и Пим повидал их уже достаточно.
